Я не могу продолжать это делать. Я не могу продолжать причинять боль единственному мужчине, о котором я действительно заботилась из-за страха. Страха потерять его. Страха потерять себя.

Я встаю из-за стола и делаю глубокий вдох.

— Мне очень жаль. Это не то, что я хотела бы для любого из вас. И если вы все хотите уйти и умыть руки, я не стану вас винить. Честно говоря, я не понимаю, почему вы до сих пор этого не сделали.

Я оглядываю стол, готовясь к удару неприятия, который никогда не придет. Даже у Каина нет умного замечания. Феникс улыбается мне, тепло и лучезарно, и говорит:

— Мы никуда не уйдем. Семья не бежит прочь. Так что, даже если нас будет пятеро или пятьдесят, мы с тобой, Иден. Нравится тебе это или нет.

Я киваю, не в силах произнести связные слова, которые не привели бы к рыданиям на полу в позе эмбриона. Я не заслуживаю их милости. И честно говоря, я даже не знаю, что с ними делать. Они меня знают. Уродливые шрамы, иррациональный характер, смертельные тайны… они знают меня. Когда я наконец могу двигаться без риска сломаться, я поворачиваюсь и иду в конец коридора. Я почти уверена, что он не хочет видеть меня прямо сейчас, но я не могу позволить еще одной секунде пройти без того, чтобы он не знал, как мне жаль.

Каин был прав, я причиняю ему боль. Я причиняю ему боль. И он слишком терпелив и добр, чтобы обвинять меня в моем дерьме. Когда я вхожу в спальню, там темно, только из-под двери ванной пробивается тонкая полоска света. Душ включен, и струйки пара скользят по твердой древесине. Я поднимаю кулак, чтобы постучать, но передумываю. Вместо этого я просто открываю дверь ванной. Даже его расплывчатый силуэт бросается в глаза сквозь запотевшее стекло, и мне приходится воспользоваться моментом, чтобы просто полюбоваться им. Склонив голову в задумчивости и прижав руку к кафельной стене, он заставляет меня затаить дыхание.

И от пара, усиливающего его пьянящий аромат, у меня кружится голова от желания прикоснуться к нему, обнять его. Я практически ною от непреодолимого желания провести кончиками пальцев по его скользкой от воды коже и собрать каждую крошечную капельку языком. И поскольку я никогда не была мастером по сдерживанию своих импульсов, я понимаю, что снимаю одежду и открываю стеклянную дверь. Ли поднимает голову, его усталые глаза смотрят на меня сквозь горячие брызги. Когда он раздвигает губы, чтобы заговорить, я нежно касаюсь его чувственного рта большим пальцем, одновременно проводя пальцами по его сильной, угловатой челюсти.

— Мне очень жаль. Я не должна была говорить о нем. Я просто боюсь, Ли. Я боюсь и не хочу, чтобы ты или кто-то еще пострадал.

Он кивает и отворачивается от моего прикосновения, оставляя на кончиках пальцев холодное жало отвержения. Я не сдаюсь. Я прижимаюсь лицом к его спине и обхватываю руками его торс, прижимая его так крепко к своей груди, как только могу. Его напряженные мышцы немного расслабляются, и он выдыхает. Я закрываю глаза, прижимаюсь щекой к его спине и прислушиваюсь к звукам его дыхания, запоминая каждое, как ритм моей любимой песни.

— Иден… — мое имя — стон, грохочущий в его груди, вибрирующий по всему телу. Я чувствую его против себя… внутри себя.

Легион вырывается из моих объятий и медленно поворачивается ко мне, его лицо затенено темными влажными волосами. Я смотрю на него, мое сердце колотится в предвкушении. Либо он велит мне убраться с глаз долой, либо прижмет меня к стене, а мои бедра будут сжимать его талию. Я молюсь о последнем. Легион обхватывает мою шею руками с обеих сторон.

— Неужели ты не доверяешь мне? Неужели не веришь, что я готов умереть за тебя? Убить за тебя? Разве этого недостаточно?

— Знаю и верю, — отвечаю я с надтреснутым всхлипом. Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь губами к его гладкой загорелой груди. — Этого достаточно, Ли.

Я повторяю мантру снова и снова между поцелуями, начиная с его грудных мышц, затем наклоняюсь, чтобы лизать и дразнить его пресс. Я падаю на колени, страстно желая попробовать его на вкус. Он громко стонет, когда я беру его в рот…всего.

— Иден, — стонет он, нежно убирая мокрые волосы с моего лица. — Боже… Иден. Твою мать.

Его демонстрация одобрения мотивирует меня сосать сильнее, взять его глубже. Я медленно подхожу к головке, используя свой язык, чтобы нарисовать круги по его члену. Ли задыхается, его хватка на моих волосах становится сильнее. Я поднимаю взгляд и вижу, что его голова запрокинута назад, а другая ладонь упирается в кафельную стену. Я набираю темп и хватаю Ли за задницу, когда он начинает трахать мой рот. Каждый раз, когда я стону вокруг него, он дергается, его бедра изгибаются от этого ощущения. Знаю, что он близко. Он стал тверже, толще. Я сильнее надавливаю языком, уговаривая его испытать оргазм, а затем выпиваю все до последней капли. Я едва успеваю отпустить его, когда Ли наклоняется, чтобы поднять меня и прижать к стене душа. Все еще невероятно твердый и пульсирующий, он толкается в меня, проникая невероятно глубоко. Я баюкаю его в своем чреве, мои стенки сжимаются и сжимаются с каждым толчком. У меня кружится голова. Комната кружится. Мое сердце бьется так быстро и сильно, что я думаю, оно может выпрыгнуть из груди. Я взрываюсь изнутри, миллионы разноцветных бриллиантов медленно падают вокруг нас. Когда Легион уткнулся мне в шею, я чувствую, как он вздрагивает и хрипит, освобождаясь рывками и неглубокими толчками. Я провожу по его волосам дрожащими пальцами и целую его в голову, лелея его уязвимость, когда он выходит из своего тяжелого облака экстаза

Эта часть очень проста. Любить его…заниматься любовью с ним…так просто. Вот почему мы так хороши в этом. Другая часть дерьма та, где мы раздеваемся до голых костей и полностью честны друг с другом, она самая трудная часть. То, чего мы не говорим, убьет нас обоих.

Он ставит меня на ноги, и мы молча умываемся и ополаскиваемся. После того, как я выключаю воду, мокрый он выходит из душа и раскрывает для меня полотенце.

— Спасибо.

— Конечно. — Он заворачивает меня в теплую мягкую махровую ткань, берет концы и проводит ими по моим щекам, чтобы поймать капельки, стекающие с волос. Такой нежный жест. Месяц назад я едва могла заставить его смотреть на меня, не рыча. Теперь сама мысль о том, что я останусь без его прикосновения, приводит меня в ужас. Я должна сказать ему о своих чувствах, пока еще не поздно; другого такого шанса у нас может и не быть. Но когда я смотрю на него, мои широко раскрытые глаза ищут что-то — что угодно — чтобы доказать, что он чувствует то же самое, и я не могу найти слов. Потому что, в конце концов, я глупая, упрямая девушка, которая слишком необычна для моего мира, но слишком человечна для его. А он падший ангел, превратившийся в демона в поисках своего искупления. Мы не подходим друг другу. Как мы можем? Когда то самое, что свело нас вместе, то самое, что должно разорвать нас на части?

— Что? — он размышляет, читая отчаяние на моем лице.

«Скажи ему. Просто скажи», голос эхом отдается в голове. Скажи пока можешь.

Я качаю головой, рассеивая призрачный шепот.　

— Ничего. Ничего страшного.

Ли подозрительно приподнимает темную бровь.　

— Ничего.

— Я просто задумалась о…

Но голос не будет проигнорирован. Он все громче ревет в моем черепе, призывая меня, умоляя.

«У тебя нет времени. Скажи ему сейчас, пока можешь». Я подавляю безумие, которое пытается вцепиться мне в горло, задыхаясь от правды, и снова качаю головой.

— Я просто подумала, что проголодалась. Хочешь, я нам что-нибудь приготовлю?

Ли хмуро смотрит на меня, прежде чем отвернуться и забрать свое собственное полотенце.

— Конечно.

Он открывает дверь в ванную и шагает в спальню, забирая с собой влажную жару, оставляя меня ни с чем, кроме пугающего холода и шепота в моей голове.

«Трусиха». — Я знаю, — шепчу я себе под нос. — Знаю.

Глава 26

Я думала, что переезд сестры в штаб-квартиру Се7мерки встретит сильное сопротивление со стороны Каина, но на самом деле это была его идея.